Где таится опасность для суверенитета Казахстана?
Как и в большинстве государств, ставших независимыми относительно недавно, в Казахстане тема суверенитета обсуждается часто, эмоционально и на разных уровнях – политиками, журналистами, экспертами и простыми гражданами. Президент регулярно говорит о ценности суверенитета, и даже посвятил этой теме целую статью «Независимость превыше всего», о которой недавно напомнил на Курултае. В январе Токаев расценил начавшиеся беспорядки в том числе и как покушение на суверенитет страны.
Не отстают от президента и прозападные политики и общественные деятели, гордо именующие себя оппозицией, правда они считают главной угрозой суверенитету Казахстана Россию. «Будучи экономически слабым игроком в рамках ЕАЭС, Казахстан, кажется, часть своего суверенитета уже потерял, – сетует политолог Досым Сатпаев. – А входя в ОДКБ, Казахстан рискует потерять свою независимость в сфере формирования собственной военной политики».
Не менее категоричен бизнесмен с неоднозначной репутацией Булат Абилов, заявивший основным пунктом программы создаваемой им партии выход из всех интеграционных объединений с Россией. В СМИ и соцсетях чуть ли не любые действия России истолковываются как покушение на суверенитет Казахстана. При этом те же самые люди ни малейшей опасности для суверенитета страны со стороны США и в целом западного мира не видят, несмотря на многочисленные случаи вмешательства, порой достаточно бесцеремонного. Такие случаи расцениваются в данной среде, как ценные рекомендации или даже как распоряжения, которые следует выполнять.
Как заметил политолог Данияр Ашимбаев, в Казахстане существует «на ментальном уровне… определенная зависимость от внешних оценок и постоянная потребность во внешних экспертах…»
Одной из ярких иллюстраций этой зависимости стали слова экономиста и бизнесмена с опытом международной торговли Алмаса Чукина, комментарий которого приводит на своем сайте издание orda.kz. Автор считает, что в связи с появлением «угрозы экономической безопасности страны» из-за предполагаемой приостановки КТК следует не только «приостановить контракт с РФ и повернуть хотя бы 10 млн тонн нашей нефти на Китай», но и выйти на США и «попросить разрешения в виде исключения из санкций на строительство трубопровода Казахстан – Туркменистан – Иран на Персидский залив или по суше через Иран на Турцию до моря».
Каким образом намерение просить разрешения на осуществление выгодного экономического проекта согласуется со стремлением к суверенитету – совершенно непонятно. Разве невозможность без разрешения США выбирать экономических партнеров не говорит об огромной зависимости именно от этой страны? И о какой экономической безопасности может идти речь, если такое гипотетическое «разрешение», как показывает опыт самых разных стран, США могут в любой момент отозвать. К слову, это высказывание никакого возмущения в медиасреде Казахстана не вызвало.
Объяснить такое избирательное отношение к посягательствам на суверенитет исключительно получаемыми из-за рубежа грантами невозможно – грантов на всех не хватает, да и говорят многие вполне искренне. Гораздо большее значение имеют те концептуальные посылы, которые внедряются через широкую сеть СМИ, образовательные программы, художественные фильмы и т.п. Западный мир и его флагман США представляются неутомимыми и бескорыстными борцами за счастье людей во всем мире, за права человека и против угнетателей, за процветание и свободу. Следование западной модели экономического и политического устройства преподносится как гарантия экономического процветания.
Только вот при ближайшем рассмотрении оказывается, что для следования в фарватере западного мира придется от многого отказаться, включая экономическую независимость и политический суверенитет.
«Обязанность защищать» и «условный суверенитет»
Пока казахстанские политические деятели говорят о святости и нерушимости суверенитета страны, в мировой политической мысли пробивают себе дорогу концепции, призванные поставить под сомнение само понятие суверенитета.
В 90-е годы XX века в связи с вооруженными интервенциями США и их союзников в Ираке, Сомали и Боснии было введено в оборот понятие «гуманитарной интервенции». Самой вопиющей «гуманитарной интервенцией» были бомбардировки Сербии силами НАТО в 1999 году. В оправдание этих бомбардировок премьер-министр Великобритании Тони Блэр в апреле 1999 года накануне саммита НАТО произнёс пространную речь.
Он не только полностью оправдал военное вмешательство без санкции ООН, но и подчеркнул, что после окончания холодной войны (то есть распада СССР) мир изменился «фундаментальным образом», что теперь глобализация становится всеобъемлющей, как в экономике, так и в сфере политики и безопасности, и что США как единственная сверхдержава не просто имеют право, но прямо обязаны распространять свое влияние по всему миру, в том числе и военным путем. Прямо об отмене суверенитета он не говорил, но явно поставил под сомнение ценность нерушимости границ и экономической самостоятельности государств.
В сентябре 1999 года генсек ООН Коффи Аннан перед сентябрьским саммитом организации опубликовал статью «Две концепции суверенитета», в которой написал: «Государственный суверенитет в его самом базовом смысле пересматривается – не в последнюю очередь силами глобализации и международного сотрудничества».
Закреплённому в международном праве понятию государственного суверенитета Аннан противопоставил некий «индивидуальный суверенитет»: «В настоящее время широко понимается, что государства являются инструментами на службе своих народов, а не наоборот. В то же время индивидуальный суверенитет – под которым я подразумеваю фундаментальную свободу каждого человека, закрепленную в Уставе ООН и последующих международных договорах – был усилен обновленным и распространяющимся сознанием прав личности».
По предложению Аннана в ООН началась дискуссия, в результате которой была разработана концепция The responsibility to protect (R2P, «Обязанность защищать»), пришедшая на смену «гуманитарной интервенции», приобретшей дурную славу после югославских событий. Обсуждение шло несколько лет, и итоговый документ был принят в 2005 году.
«Суть сводится к тому, что, во-первых, государства несут главную ответственность по защите собственного населения от геноцида, военных преступлений, преступлений против человечности и этнических чисток, а роль международного сообщества заключается прежде всего в оказании им экспертного, гуманитарного, дипломатического содействия в выполнении этих обязанностей; а во-вторых, это не исключает при необходимости применения принудительных мер в том случае, если мирные средства недостаточны и национальные органы власти не в состоянии защитить свое население. Однако такое решение может быть принято только Советом Безопасности ООН, действующим на основании главы VII Устава», – говорится о данной концепции в заключении Международно-правового совета при МИД России.
Если в разработанном в ООН документе на первый план выдвигается внешняя помощь государству, оказавшемуся в сложной ситуации, а принудительные меры допускаются только с разрешения Совбеза, то в госдепартаменте США принимать во внимание мнение Совбеза не считают строго обязательным. В 2004 году в Портленде в Колледже Льюиса и Кларка на 43-м ежегодном симпозиуме по международным делам на тему «Страдания незнакомцев: глобальная гуманитарная интервенция в неспокойном мире» сотрудник отдела политического планирования госдепартамента США Стюарт Патрик выступил с докладом «Роль правительства США в гуманитарной интервенции».
По мнению докладчика, «когда вмешательство оправдано, но одобрение ООН недостижимо», США «должны стремиться действовать через региональные группировки, такие как НАТО, или коалиции единомышленников», а вовсе не следовать решениям Совета безопасности ООН, как это диктует международное право. Он присваивает США право решать, где и когда можно вмешиваться, в том числе с применением военной силы.
Патрик подчеркивает, что при вмешательстве необходимо учитывать национальные интересы США, а ключевым фактором, ограничивающим вмешательство в другие страны, он называет ограниченность возможностей Америки, ведь вмешиваясь без ограничений повсюду страна может «истощить себя бесконечными интервенциями». Свой подход чиновник госдепартамента аргументирует в том числе появлением «зарождающейся доктрины “условного суверенитета”», согласно которой «суверенные права и иммунитеты не являются абсолютными». Это не пустые теоретические рассуждения. Принципы, изложенные Стюартом Патриком активно применяются США на практике.
Критика R2P
Принцип R2P, даже в своей самой осторожной формулировке, принятой в ООН, вызывает критику дипломатов из разных стран, в том числе из общепризнанных демократических государств. Так, в 2018 году постоянный представитель Индии при ООН посол Сайед Акбаруддин на дебатах Генеральной Ассамблеи ООН отметил, что «ответственность за защиту, по своей сути, привлекательна как “благородное дело”». Но нынешняя система коллективной международной безопасности, которую стремятся обеспечить через Совет Безопасности ООН, «не может изолировать реализацию такой концепции, как Ответственность за защиту от двойных стандартов, избирательности, произвола и злоупотреблений в политических целях».
Не определены, ни «юридические определения преступлений», ни условия для вмешательства, ни то, кто именно и на каком основании имеет право принимать решение, что открывает простор для злоупотреблений. «Стремление к более справедливому мировому порядку не должно происходить таким образом, который подорвет сам международный порядок», – подчеркнул представитель Индии.
По словам индийского дипломата, злоупотребления имели место и тогда, когда СБ ООН не давал согласия на вмешательство, и в случае, когда мандат Совбеза был получен, но неправильно истолкован. «Результаты почти всегда были неоднозначными и в лучшем случае очень неудовлетворительными, – констатировал дипломат. – В худшем случае многие такие вмешательства привели к дестабилизации целых регионов и были восприняты, часто справедливо, как предпринятые для продвижения стратегических интересов определенных держав».
Все кто ждет победы переходим на сайт
