Итоги года СВО: ультиматум Украине прозвучит 21 февраля

Так уж случилось, что в России принято подводить итоги «сильно заранее». В этот раз ажиотажа не наблюдается. И это понятно: трудно подвести итоги первого года СВО, пропетляв мимо ключевых точек конфликта. А ведь главная ценность достоверных итогов в том, что только они позволят строить достоверные прогнозы. Тем более что в феврале 2023-го планы сторон прозрачны как никогда. Казались таковыми почти до последнего дня.

Когда закончится война

Сначала о первом этапе СВО — её первых… 10 месяцах. О том, что крымский сценарий на территории Украины обречён на неудачу, бывший руководящий сотрудник ГОУ Генштаба ВС РФ полковник запаса Михаил Ходарёнок написал за три недели до начала СВО в статье «Прогнозы кровожадных политологов. О восторженных ястребах и торопливых кукушках». Где объяснил, почему «малой кровью, могучим ударом» не получится и «лёгкой прогулки» не будет. А на третий день после начала СВО статью «Крымского сценария не получится» опубликовал автор «Военного обозрения» Роман Скоморохов. В течение года эксперты, кто намеками, кто полусловом, кто цитируя иностранных коллег, этот вывод в какой-то мере «декриминализировали».

21 февраля Владимир Путин выступит с посланием Федеральному собранию. На следующий день обе палаты — сначала Госдума, затем Совет Федерации — соберутся на внеплановые заседания именно в такой очерёдности — очерёдности утверждения законопроектов. Никто не любит посыпать голову пеплом, но, подводя итоги года, необходимо чётко, на государственном уровне признать: да, надеялись защитить свою страну малой кровью. И своей. И вашей. Не удалось. Если в годовщину начала СВО страна не услышит честной оценки, доверия к власти это не прибавит. А вопрос доверия сегодня — наиважнейший. Тезис «Всё идёт по плану» и по умолчанию подразумевает, что все потери до принятия пакета законов, которые президент инициирует 21 февраля, были плановыми.

Кроме того, только признав ту ошибку, мы можем правильно оценить характер последующих событий и ту точку, в которой находимся. Характер таков. Поражение в Харьковской области в сентябре и вынужденный отход с правобережья Херсонской области в ноябре — это хвост неудачи под Киевом в феврале — марте 2022-го. Вот такой длинный хвост — в силу того, что слишком много времени заняла адекватная оценка случившегося, а меры реагирования не были комплексными.

Только в июле президент удивил общественность заявлением о том, что «мы-то по большому счёту всерьёз пока ничего и не начинали». Только тогда, летом, началось настоящее, системное наращивание мощностей и номенклатуры ВПК — с открытием новых производств, а не только «трёхсменной» эксплуатацией имеющихся. Только в сентябре была объявлена частичная мобилизация. Только в октябре, после террористической атаки на Крымский мост, началось планомерное уничтожение энергетической инфраструктуры противника. И только 10 февраля были нанесены фактически первые удары по генерирующим мощностям, а не по трансформаторам.

А вот мосты всё ещё стоят, хотя не мы, «диванные эксперты», а профильные специалисты криком кричат, по каким точкам опор, сколько ударов и какой мощности нужно нанести. Функционирующие мосты — это жизни наших солдат. Речь не только о пресловутых днепровских, но и о десятках и сотнях других, чьё уничтожение парализует противника. Существует какая-то договорённость о «правилах»? Тогда пора сдаваться.

Потому что все их «правила» в конечном счёте основаны на одном —побеждает тот, кто может бесконечно повышать ставки. Проиграл доллар против доллара у партнёра — играй ва-банк на два, проиграл два — играй на четыре и так далее: если вы играете в тупой чёт-нечет, у визави всего один доллар, а у тебя 1 000 с небольшим, ты гарантированно (математикам-теоретикам не беспокоиться) отыграешь своё и выиграешь тот единственный у партнёра. В нашем случае, по словам всеми нами любимого Алексея Арестовича, воюют «60% мировой экономики против 1,5%». Значит, нам придётся бросить на стол нечто такое из тяжёлого, хоть и не очень благородного металла, что отобьёт у партнёра желание играть ва-банк.

В том, что отобьёт, сомнений нет. Ещё в начале ноября президент и премьер-министр Польши Анджей Дуда и Матеуш Моравецкий вальяжно рассуждали о том, как им обустроить Россию, а 15 ноября на польскую зерносушилку упала украинская ракета ПВО. Владимир Зеленский потребовал от НАТО немедленно ударить по Москве. И тут, может быть впервые, тезис «Вы не понимаете, это другое» прозвучал разумно, с посылом: «Заткнись, дурак». Устами Джо Байдена:

«По предварительной информации, это опровергается. Я не хочу об этом говорить, пока мы не проведём полное расследование. Но, исходя из линии траектории, маловероятно, что она была выпущена из России. Посмотрим».

И, соответственно, обоих поляков: «На данный момент у нас нет точных доказательств того, кто запустил эту ракету» и «Польша не имеет оснований запускать процедуру применения статьи 4 Устава НАТО».

В принципе, могли ещё немного поиграть в повышение ставок. Но поджали хвосты и сели ровно.

Главный же вопрос, на который президент должен ответить 21 февраля, — что значили его слова в годовщину 80-летия завершения Сталинградской битвы:

«Мы свои танки к их границам не посылаем, но у нас есть чем ответить, и применением бронетехники дело не закончится, все должны это понимать… Современная война с Россией будет для них совсем другой».

Или более откровенно: чего мы боимся больше? Некоего политико-экономического ответа Запада на наш уничтожающий удар по врагу любыми (!) имеющимися средствами? Или дальнейших потерь, которые приведут к новым и новым волнам «частичной мобилизации»? Помним: «60% мировой экономики против 1,5%» (или 50% против 2%, неважно) означают, что та сторона может выставить полторы тысячи F-16 и полмиллиона наёмников. Да хоть миллион. С небольшим вкраплением украинцев. Для них «красная линия» (извините за это пошлое выражение) одна. Если она же существует для нас, то не побоюсь повторить ещё раз: лапки кверху.